она… Чёрная!
— И? — усмехнулся я, оглядевшись.
— Это… это… — залепетал он.
— Это лунная алти, — помог я ему. — Как солнечная, только лунная.
На камень с кряхтением залез Джу, подойдя к поверженной Морган, он понюхал её, а затем фыркнул и развернулся, толкнув её ногой в плечо.
— Оукх… — застонала Морган, не приходя в сознание.
— Она держала его в клетке, — пояснил я для Починкко. — Он её не любит. А ты давай снимай камзол.
Мой друг-алти удивлённо моргнул, но приказ выполнил без вопросов.
И всё же я видел, что он сгорает от любопытства.
— Помоги мне её голову завернуть. В таком состоянии она не сможет принять облик капитана Моргана, а я не хочу пока что афишировать существование лунных и их способности к трансформации.
— Так это всё-таки Оливия Морган! — не выдержав, выпалил Починкко. — Но менять облик… Это… Это…
— Тебя опять заело, да? — я с сочувствием посмотрел на него. — Ты же сам говорил, что солнечные алти — своего рода легендарные создания? Вот и лунные такие же. Только немного другие. Ну, давай уже помогай! Прикроем её голову и волосы. Главное, чтобы не задохнулась.
Глава 26
Оливию я доверил Починкко, а сам рванул обратно на пляж. По дороге отчётливо услышал, как совсем близко к берегу загремели корабельные орудия. Конечно, кулеврины своего корабля я узнал по звуку. Стало быть, баркас Франки-Штейн и тяжёлый фрегат Первый Клык решили померяться мощью.
Когда я выскочил на пляж, здесь ещё шёл бой. Я на бегу разрядил пистоль-кулеврину, сметая нескольких бойцов противника, а затем с жаром принялся размахивать ятаганом. К тому моменту, как подбежал Починкко с ценной ношей, мы уже зачистили берег от врага.
— Кэп, они поглядывают на нас, — Берг кивком указал на марсы Первого Клыка. Один из марсовых через подзорную трубу рассматривал остров.
О, похоже, марсовый заметил Починкко и фигуристое женское тело в кителе капитана, которое он принёс. Берг и некоторые наши бойцы, к слову, тоже подозрительно косились на эту ношу.
Громыхнул залп, а за ним ещё один.
— Да!!! — заревели наши бойцы, радуясь, что щиты Франки-Штейна выдержали выстрел Первого Клыка, в то время как на борту фрегата появились трещины и каверны.
— Нам нужно вернуть сына господина Смитта, — процедил Берг, косясь на морскую баталию. — Если ничего не предпринять, Марси с Шоном просто сломают этот Первый Клык.
— И будет Барри Голодное Ухо ещё и беззубым, — заметил я.
— А? — не понял Берг.
— Не бери в голову.
— Оукх… — захрипело из-под камзола Починкко.
— Отойдём! — велел я алти.
Отделившись метров на десять от остальных, я попросил Починкко передать мне ношу.
— Поддержи, пожалуйста, — кивнул я на камзол.
Он выполни мою просьбу, и вот я, нырнув головой под дорогую ткань, оказался лицом к чёрному лицу Оливии.
Подул на неё. Она закряхтела, поморщилась…
Я чуть-чуть влил в неё структурных вибраций, и лунная алти открыла глаза. Несколько секунд она неотрывно смотрела на меня, пока на море рокотала канонада взрывов.
— Слишком… близко… — изрекла лунная алти.
— Не терпится меня поцеловать? Сейчас не время для этого.
Она скривилась и с трудом процедила:
— Не… навижу!
— Плевать. Что важнее, если я скину этот камзол, весь мир узнает о существовании лунных алти. А ещё, вероятно, о том, что вы можете менять облик.
В её глазах вспыхнул ужас. Забавно, впервые вижу такую реакцию у этой дамы.
Однако лунная алти быстро взяла себя в руки.
— Что… хочешь?
— Сможешь удержать облик Оливии?
На несколько секунд она задумалась. Вновь громыхнули бортовые залпы. Капитан Морган произнесла:
— Да.
— Отлично. Значит, говори своим, что погостишь на моём корабле. Вели прекратить огонь и отпустить Говарда Смитта.
Она прищурилась, а затем спросила:
— Обещаешь… что не выдашь тайны?
— Нет, — ответил я ровно. — Но, если послушаешься меня, прямо сейчас её никто не узнает.
Несколько секунд она напряжённо смотрела на меня, а затем кивнула и начала меняться на глазах.
— Поставь меня, — сказала лунная алти, губами и голосом Оливии Морган.
В этот момент она пафосно сорвала с наших голов камзол и швырнула его на песок.
Починкко неодобрительно фыркнул, а я поставил Оливию на ноги. Отойдя от меня, она пошатнулась. После ранения ей было гораздо сложнее управлять этим телом.
Я поймал её, когда она начала падать. Капитан Морган опиралась на меня, больше не пытаясь проявить чрезмерную самостоятельность.
Я велел одному из наших матросов снять свою белую (грязную и пыльную) рубаху и разорвать надвое. Затем оба куска привязали к палкам.
Вместе с Оливией мы начали размахивать флагами, а затем их скрестили.
Наши офицеры на кораблях нас прекрасно поняли и прекратили огонь. Это произошло чертовски вовремя, ведь тяжёлый фрегат уже медленно уходил под воду. Вряд ли бы он продержался ещё несколько залпов. С другой стороны, Первый Клык пытался сблизиться с нашим корабликом и взять его на абордаж. Без меня и Берга на борту это было бы сделать… сложно. Но возможно.
Однако бой прекратился, и Первый Клык смог заняться своими пробоинами. Кроме того, с фрегата спустили шлюпку (размерами втрое меньше тех, что мы потопили).
Прибывший офицер и сопровождающие его матросы с ужасом смотрели на последствия пляжной рубки.
— Дринкинс! — окликнула его Оливия. — Слушай мой приказ! Пусть Хосброк берёт командование на себя. Восстанавливаетесь и возвращайтесь домой. В другие бои не вступайте. Я буду гостить на Франки-Штейне.
— Есть, капитан, — сдавленно ответил офицер. Он понимал, что сегодня их команда проиграла битву на всех фронтах.
— И ещё! — рявкнула Оливия. — Освободите офицера Смитта! Доставьте его сюда вместе с бумагами, которые лежат на моём столе.
Ух ты, она в самом деле подготовила освобождение от флотской службы для Смитта-младшего со всеми почестями? То есть в самом деле планировала его отпустить? Какая молодец…
— Есть, капитан, — всё так же сдавленно прохрипел офицер.
— Идите! — велела она.
Когда офицер и моряки развернулись и двинулись к лодке, Морган пошатнулась и до белых пальцев вцепилась мне в плечо. Я поддержал ее, чтобы она не упала. Всё-таки строить из себя железную капитаншу ей сейчас было очень нелегко.
Однако, когда офицер Дринкинс обернулся, он увидел всё ту же несломленную Морган. Подумаешь, она опиралась на другого капитана…
Клык вырвали, но не сломали, а аккуратно положили на полочку.
* * *
Едва между двумя кораблями проложили трап, на него тут же взлетел взволнованный Генри Смитт. Буквально секунда потребовалась губернатору Лореляйя, чтобы оказаться на палубе Франки-Штейна и крепко обнять сына.
— Говард… — тихо проговорил он, прижимая к себе молодого черноволосого мужчину.
Бывший флотский офицер Говард Смитт как две капли воды был похож на своего отца — такой же высокий и статный. Правда, когда они стояли рядом, Смиттов можно было принять за братьев, но никак ни за отца и сына.
— Рад тебя видеть, пап, — устало ответил Смитт-младший.
— А как я рад видеть тебя, сынок… — прошептал Смитт-старший и, с трудом разжав объятья, посмотрел на меня.
А затем поклонился в пояс. Вслед за ним поклонился и его сын.
— Капитан Лагрнадж… — начал было Генри, но я перебил его.
— Не нужно благодарностей. С вас причитается банкет.
Перестав кланяться, оба Смитта заулыбались, а мои моряки за спиной заулюлюкали.
Я же в очередной раз бросил косой взгляд на «Штормового Орла». Лёгкий фрегат, на котором всё это время находился губернатор Лореляйя, выглядел потрёпанным. Как и ещё пять кораблей, поддержавших нас во время операции по пленению лунной алти. Наша эскадра сражалась с эскадрой Морган, но удалось обойтись без потопленных судов с обеих сторон.
Но теперь обеим сторонам требуется время на восстановление. Хорошо хоть все наши кораблики на ходу, и смогут добраться до нашей временной базы.
— Вы правы! — бодро произнёс губернатор. — Курс на банкет! Возвращаемся на Лореляй!
* * *
— Никого не впускай, — повторил я Починкко, когда мы стояли возле небольшой двери, отгораживающую одну из комнаток в трюме.
— Я помню, брат. Твоя личная пленница, — невозмутимо произнёс он.
Я же на это лишь хмыкнул, вспомнив, какой ажиотаж словосочетание «личная пленница» вызвал у Берга. Он аж едва не лопнул от восторга. Но рядом стояла Марси, так что от прямых матросских высказываний наш кок воздержался, но про какао пошутить не забыл.
Марси не поняла.
А вот Шон понял и начал на меня поглядывать неодобрительно, пришлось прояснить ситуацию и сказать суровым
